Полемические заметки, навеянные неторопливыми наблюдениями и отстраненными размышлениями
Автор: Владимир Андреевич Рыбаков Постоянный член Изборского клуба Не так давно на страницах популярного Интернет-издания мне попались на глаза высказывания одного политолога касательного того, что благодаря «российской аннексии Крыма» у украинцев появилась вполне внятная и объединяющая всю страну национальная идея – возвращение полуострова под «жовто-блакитный» стяг. Мысленно я «аплодировал» нашим горячо любимым братьям, ибо российское общество, невзирая на все интеллектуальные «потуги», полемический запал и пафосное остервенение всего постсоветского периода так и не смогло сформулировать даже приблизительно, универсальные критерии русской национальной идеи и полемика об этом продолжается. К примеру, президент России Владимир Путин утверждает: «У нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма, национальная идея это – патриотизм». Далее, журналист Владимир Познер как-то заметил: «Национальная идея была бы – грамотно писать всем», или главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков: «Патриотизм (тут под патриотизмом, на мой взгляд, понимается национальная идея) для меня измеряется уровнем благосостояния своих граждан». И ведь в каждом тезисе есть своя правда, свое понимание сути этого многогранного и чрезвычайно сложного понятия. А вот на Украине уже все состоялось, состоялось национальное прозрение и теперь нынешние и будущие поколения «незалежной» державы приобрели смысл своего бытия – возвращение Крыма. Надо заметить, что история знает немало примеров, когда география превращается не просто в политику, а в почти религию. Армянский народ никогда не признавал и не признает на уровне гражданского общества принадлежность священной для каждого армянина горы Арарат Турции. Для армян это вопрос почти национальной самоидентификации, вопрос христианского исторического наследства. Совершенно ясно, что возвращение утраченного для армянского народа «священного» Арарата отличается от просто геополитического мотива – расширить территорию государства. А что значит Иерусалим для еврейского сознания? Возможен ли вообще Израиль, как религиозный феномен, без этого священного города? Именно в Иерусалиме расположены святые для последователей иудаизма символы – Храмовая гора и её Западная стена. Кроме того, евреи верят, что в будущем восстановленный Иерусалимский храм станет центром богослужения и просвещения для всего человечества, и, следовательно, Иерусалим преобразится в духовный центр мира. На Украине идеи восстановления контроля над полуостровом, разгрома Новороссии и фундаментальной ценности «незалежной» как защитного кордона от ордынско-варварского нашествия («Мы смогли противостоять империи и удерживаем границу европейской цивилизации», киевская газета «День») не имеют такой метафизической глубины, но данная тематика есть, по сути, основополагающая концепция утверждения собственной государственности и суверенитета. Только на историческом антагонизме с Россией можно выстроить украинский проект, дать ему идеологическую перспективу и успешно зомбировать население, навязывая обществу удобную Киеву мифологию. И такая работа уже давно ведется, современные последователи Михаила Грушевского популяризируют теорию о полной этнической, культурной, ментальной разновекторности русского и украинского народов, об абсолютно непохожем этногенезе и исторических традициях наших стран. В противном случае, если признать, что восточные славяне это все-таки один народ с некоторыми «местечковыми» различиями, то возникает резонный вопрос, зачем нам искусственное расчленение единого исторического пространства и не логичней ли построить единую державу, пусть даже с несколькими центрами власти для придания сообществу большей политической устойчивости. Одним словом, современная украинская нация создаётся на антироссийском фундаменте, этот вектор развития, возможно, будет определять генезис украинского государства на многие годы, если не навсегда. «Надо признать, что в итоге всё же постепенно формируется новая украинская нация, которая в целом является антироссийски настроенной. Притом, что состоит во многом из русских» (директор фонда исторических исследований «Основание» Алексей Анпилогов). Для русского сознания подобное явление – почти катастрофа. Потеря малороссийского этноса как части «русского мира», явление вполне сопоставимое с распадом древнерусского государства на удельные княжества. Таким образом, «матушка Россия» все меньше похожа на собирательницу даже восточнославянских земель и консолидатора на основе единых цивилизационных принципов: византийская православная культура, ордынские традиции государственного устройства, панславизм. Одним словом, «без Украины Россия перестает быть евроазиатской империей». И наоборот, соединение России с Украиной автоматически превратило бы РФ «в мощное имперское государство, раскинувшееся в Европе и в Азии» – слова Збигнева Бжезинского. Печально, что этот давнишний недруг нашей Отчизны, возможно, оказался провидцем, предугадавшим ход мировой истории. Однако вернемся на Родину. После известного референдума за воссоединение Крыма с Россией, который действительно проходил под контролем «вежливых людей», но в ином случае он бы просто не состоялся, Российская Федерация включила в свой состав два новых субъекта – Республику Крым и город федерального подчинения Севастополь. Международное сообщество в большинстве своем не признало итогов референдума и ввело против России многоуровневые санкции, которые в дополнение к низким ценам на нефть и неэффективными действиями правительства Медведева привели к значительному падению уровня жизни населения, росту социальной напряженности, экономическому кризису. «Реальные располагаемые доходы в августе 2016 г. упали на 8,3% в годовом выражении, их падение ускорилось и достигло максимума с декабря 2008 г. (тогда было минус 10,7%). За январь-август 2016 г. доходы в реальном выражении упали на 5,8%»,– сообщил Росстат. Российские либералы «возбудились»: цена, которую заплатит страна за имперскую политику, изоляционизм и конфронтацию с Западом будет чрезмерна. Разрыв с «цивилизованным миром» ускорит крах «путинского режима». В обиход даже была введена очень изящная конструкция, суть которой в мировоззренческом конфликте интересов, т.е. – «телевизор» (официальная пропаганда великодержавия и имперские «комплексы») против «холодильника» (благосостояние населения, его жизненный уровень). Вот прекрасный пример таких ожиданий: «Я ждал реванша холодильника раньше, но пока он не произошел. 10% снижение реальных зарплат оказалось недостаточным для того, чтобы люди вышли на улицу». (Андрей Нечаев, министр экономики России в 1992—1993 годах, сейчас – председатель партии «Гражданская инициатива»). Кто окажется прав? Прогнозы сыплются как из рога изобилия и в большинстве своём ставки на долгосрочную победу «холодильника» превалируют. Конечно, история все расставит по своим местам, и судьба этого поединка, на мой взгляд, ещё не предрешена. Тем не менее, одна аналогия постоянно приходит на ум. История, как известно, ничему не учит, она лишь напоминает о возможных вариантах будущего. Советский период исторической России начинался с фундаментальных экономических, политических и социальных потрясений. Но сутью их было новаторское, почти религиозное сознание, основанное на мессианской идее построения «царства Божьего» на земле. «Царство» - справедливости, равенства и благоденствия. Это очень характерно для России, ощущение «мира лежащего во зле» и попытка преодолеть эту катастрофу, этот внутренний раскол. Истоки такого мироощущения остаются неразгаданной тайной «загадочной русской души», которая и формирует основу нашего национального архетипа. Поиск «божественной правды» среди мира «кишащего» пороком и грехом – это русская мировоззренческая доктрина, эта та самая «русскость», которая поднимает наш народ на недосягаемые высоты человеческой жертвенности, гуманизма и низвергает его в пропасть «звериной» жестокости и нравственного разложения. Один из последних русских литературных классиков минувшего столетия Валентин Распутин своим гениальным чутьём приоткрыл врата в истинную Россию, или как он писал – «страну, которая всегда была утоплена глубже». По его мнению, подлинная Россия это – «град Китеж», который по приданию: «Скрылся он чудесно, божьим повеленьем. И досель тот град невидим стоит, — откроется перед страшным Христовым судилищем». Вот они, русский мир и русское самосознание! Я уверен, что многие из нас буквально на генетическом уровне ощущают и приобщается к этому мифу как к частице своей внутренней совершенно интимной самоидентификации, что-то свыше определяет наше отношение к этой идее, совершенно не вероятной и потому увлекательной. И советский проект изначально замышлялся как иррациональная попытка воскресить этот ушедший в небытие, «утопленный», скрытый до срока таинственный образ. Большевики очень тонко, возможно, сами не догадываясь об этом, использовали в своих политических интересах сакральную русскую мифологию, основанную на поиске божественной правды и абсолютной справедливости. Они эксплуатировали это потаенное русское сознания и достигали впечатляющих результатов. В этом понимание большевизм исключительно национальное, исконное русское явление, обусловленное нашей исторической мифологией. Советская Россия во времена Сталина достигла такой внешнеполитической мощи и влияния, с которыми может сравниться, пожалуй, лишь Российская империя при Александре Первом времен создания «Священного союза». И, тем не менее, век «красного проекта» был не долог. По меткому замечанию публициста Егора Холмогорова, «реальный социализм» советского образца полностью опозорился, капитулировав перед нацеленной ему прямо в грудь палкой копчёной колбасы». Полемично? Безусловно, но непостижимым образом верно. Я сам был очевидцем краха «красной империи», воочию наблюдая эпоху «развитого социализма» и перестроечные процессы, инициируемые верхушкой КПСС. Разделяя многие идеологические установки официальной доктрины, будучи убежденным патриотом социалистической Родины, и даже искренне ненавидя «проклятых империалистов», я, тем не менее, ощущал некую ложь и лицемерие всего происходящего вокруг меня. Страна еще блистала внешним лоском мощных государственно-идеологических конструкций, но внутри шло гниение, разложение и мировоззренческое перерождение. Особенно удручала господствующая в общественном сознании «двойная мораль» («одна мораль для улиц, другая для кухонь») как показатель деградации идеалов социализма. Официальная пропаганда резко контрастировала с повседневной реальностью. Это явление было столь массово, что создавалось впечатление «театра абсурда». Советские люди, с высоких трибун как «мантры» повторяли заклинания о неизбежности победы коммунистического строя, но в «узком семейном кругу» прекрасное будущее терялось в пошлых анекдотах про «дорого Леонида Ильича», обывательских и бытовых проблемах, неудовлетворенных материальных запросах (та самая «палка колбасы»). Прорастала новая идеология, новая система ценностей, которую потом некоторые исследователи российского политического ландшафта будут называть «революцией потребления». Значительная часть населения, особенно молодого поколения, подвергала некоторые основополагающие принципы социалистического строя существенной ревизии и переосмыслению. В советском обществе формировалась «новая повестка дня», новые приоритеты, которые стали определять мировоззрение наиболее активной части населения, среди них мечта о более высоких стандартах жизни («как на Западе»), возможность заграничных путешествий, условия для дополнительных заработков и т.д. Но это были вовсе не «мещанские пережитки», не «упадок духовности», не «низкопоклонство перед Западом», как представляли эту эволюцию общественных настроений в официальной советской прессе, а фундаментальная трансформация общества, жаждущего большей мобильности и нового качества жизни». (Ирина Прохорова) Косность, архаичность и непривлекательность позднекоммунистической эпохи «убивали» у населения, и у меня лично самое главное – мечту и осознание того, что мы живём в лучшем из существующих миров, пусть даже на данном этапе все его преимущества и не реализовались. Этот период называется «застоем». «Застой» – это, прежде всего, явление духовное, это утрата перспективы и привлекательности будущего. «Красный проект», зарождавшийся на идеях поиска «Царства Божия» сгинул главным образом оттого, что не нашлось достаточного количество последователей, верящих в его жизненную правду и желающих её отстаивать. Коммунистическая идея, когда-то устремленная в будущее, имеющая в своей основе религиозное сознание построения новой реальности, со временем покрылась налетом «потребительства», обывательских радостей, запредельным индивидуализмом, превратилась в реликт безнадежного прошлого, утратившего всякую историческую перспективу и привлекательность. «Колбаса» победила мечту, – вот главный итог советского периода российской истории. Материальное одолело духовное, абстрактные ценности коммунистической сверх идеи не выдержали испытания времени и превратились в пыльную догматику, опрокинутую ходом исторического процесса. «Явь большевиков» продлилась менее столетия и завершилась в августовские дни 1991 года бесславным хаосом едва не переросшим в новую смуту. Трагична судьба этого уникального, очень национального и в тоже время глобального эксперимента по преодолению человеческой природы, попытке принести в мир новое сущностное понимание таких категорий как правда, справедливость, свобода. Коммунизм сгорел удивительно быстро, так что многие современники, глядя на затухающие угли так и не разгоревшегося «мирового пожара» спрашивали себя: «И что это все-таки было?». Есть ли аналогия между Советским Союзом и современной Россией? На мой взгляд, определенно да. Обе политические структуры в своей сути имеют антизападную направленность, претендующую на глобальность. Путинская Россия – это государство, во многом избавившееся от внешнего управления «ельцинской эпохи», отказавшееся от либеральной идеологии и т.н. норм «цивилизованного мира», формулирующее и отстаивающее собственные интересы, порой очень спорные и не очевидные. Страна позиционирует себя как последний оплот традиционализма, многополярности, суверенной демократии, как альтернатива безбожного, толерантного, растленного евро-атлантического сообщества. Сегодняшняя Россия это «Третий Рим» и «Красная Москва» в одном флаконе. Это попытка в экстренном порядке создать новый метафизический проект и на его основе мобилизовать общество на культурный рывок, геополитический натиск, на экономический прорыв, который бы вновь позволил занять стране, достойное место в историческом процессе. Одним словом, Россия вновь и вновь возвращается к своей исконной, довлеющей над ней миссией – «стремлением формулировать инобытие» (Александр Проханов). Новая российская действительность начинает создаваться на наших глазах, процесс этот противоречивый и непредсказуемый, многовекторный и обратимый. И здесь мы вновь возвращаемся к противостоянию «холодильника» и «телевизора», к проблеме духовного поиска и материального стяжательства. Когда-то Павел Флоренский очень точно отметил: «Культура, в существе своем, может быть лишь двух типов: или Богостремительная или миростремительная...». Гениально просто, прозорливо и современно. Россия вновь на перекрестке цивилизационного, мировоззренческого выбора. Какие ценности окажутся, востребованы «здесь и сейчас»: притягательные ценности потребительского рая, свободы от догматики прошлых эпох, нравственный релятивизм или новая культурно-идеологическая перспектива, опирающаяся на архетип глубинного народного мироощущения, на новую «революцию духа», на экспрессию русской мысли?
Иллюстрация: Г. Животов |