Иосиф Сталин как функция эпохи

(выступление на круглом столе «Место И.В. Сталина в русской истории")

В своем выступлении я хочу озвучить три тезиса.

Иосиф Сталин, наверное, со дня своей смерти, а, возможно, еще раньше, служил и до сих пор служит для западной либеральной пропаганды излюбленным объектом для нападок. Кем только его не называли. Он и кровавый тиран, и диктатор, и т.д., и т.д.

После распада СССР либералы местного разлива с готовностью подхватили эту песню, внося в нее свои, особые нотки, и к началу 2000-х, казалось, что роль Сталина в истории России окончательно закреплена, причем роль в высшей степени зловещая.

Однако в начале этого века ситуация начала меняться. Все сильнее стали слышны голоса, призывавшие пересмотреть такие представления об Иосифе Виссарионовиче и ставившие под сомнение западный пропагандистский миф. Нет сомнений, что такие призывы находят самый широкий отклик в народе.

Целиком и полностью отвергая западные идеологические штампы, касающиеся И. Сталина, я, тем не менее, считаю, что мы ни в коем случае не должны их «зеркалить», то есть, каждый раз, когда его, например, называют злодеем (преступником, тираном и т.д.), отвечать, что он был гением (святым, либералом и т.д.). Как мне кажется, такой подход не приведет ни к чему, кроме банального перетягивания каната или к игре типа «сам дурак». Таков мой первый тезис.

Однако каким же должен быть наш подход?

Об этом мой второй тезис. Такой подход может быть, например, таким. Давайте рассматривать Сталина не как человека (хотя бы потому, что такое рассмотрение исторической личности в принципе бесперспективно – слишком много искажений, умолчаний, идеологии, архивных «зачисток» и проч.), а как функцию эпохи, то есть, как результирующую, воплощение, средоточие, преломление и отражение тех сил и процессов, которые характеризовали время, в которую он жил.

В этом случае мы, очевидно, счастливо избегнем и излишне эмоциональных оценок, и обвинений в политической заинтересованности – с какой бы стороны границы они не раздавались.

Интересно отметить, что сам Сталин часто – особенно в публичных своих выступлениях – говорил о себе в третьем лице, как бы дистанцируясь от себя как личности и рассматривая себя как фигуру, лишь представляющую систему.

И теперь мой третий тезис. Сегодня, когда Россия в очередной раз стоит перед перспективой национальной катастрофы, нам следует себя спросить: пришло ли время использовать те рецепты спасения, которые пришлось использовать Сталину – часто, как известно, довольно жестокие – или без этого можно обойтись? Если же без этого обойтись уже нельзя, найдутся ли в России люди, которые возьмут на себя ответственность прибегнуть к тем мерам, к которым прибегала сталинская эпоха, возможно, отяготив свою совесть, но при этом послужив своей стране.